О смерти

Обзор трактата Владимира Янкелевича "Смерть"

"Я знаю только то, что должен скоро умереть,

но мне совершенно неизвестно, что такое эта смерть,

которой я, по-видимому, не смогу избежать".
Блэз Паскаль

"Я знаю, что умру, но не верю в это"
Жак Мадоль

„Непобедимость смерти не убеждает окончательно,
и смертность, столь обильно доказываемая вновь и вновь,
нуждается в каком-то дополнительном доказательстве...“
Владимир Янкелевич

Смерть и бытие конкретного человека опровергают друг друга. Пока человек жив, смерти нет. И предвидеть смерть заранее нельзя во всех ее аспектах (когда, где, как, по какой причине она произойдет). Но предстоящая смерть неминуемо оказывает влияние на бытие человека. День сегодняшний во всех его проявлениях для данного человека именно таков, каков он есть, именно потому, что где-то далеко затаилась смерть! Но это влияние смерти на жизнь происходит не оттого, что смерть обладает какой-то силой откровения или обещает благотворные перемены, а как раз оттого, что она уничтожает и отрицает, означая утрату: "смерть — это бездна, которая внезапно разверзается на пути неостановимой жизни".

„Смерть, являющаяся тупиковой дорогой и навсегда прерванным обудуществлением, представляет собою высшую степень провала и тотальный крах. Она есть осечка не просто какого-либо будущего, но предельного будущего всех будущих. Она уничтожает саму мысль, осмысливающую это уничтожение... Смерть есть мгновение, лишенное какого-либо "После"! Смерть закрывает все выходы и стопорит любое обудуществление... Не может не вызывать недоумения столь ничтожный конец мыслящего существа, даже если мысль переживает того, кто мыслит“…

Страшное в смерти это то, что мы подсознательно чувствуем её непознаваемость в силу того, что познание осуществляется в настоящем моменте. А наша собственная смерть никогда не сможет стать для нас самих таким настоящим, поскольку в момент наступления смерти времена исчезнут для нас.

„Смерть другого для меня относится к вполне ординарным происшествиям… Моя смерть для меня есть конец всего, полное и окончательное завершение моего личного существования и конец всей Вселенной, конец света и конец истории; для меня окончание моего жизненного времени — конец времен, метафизическая трагедия по преимуществу, непостижимая трагедия моего уничтожения… С другой стороны для самой Вселенной моя смерть — не такая уж великая катастрофа“…

Рассуждая о смерти, мы можем находиться на самых раззных уровнях приближения к теме - в зависимости от того, чья смерть находится в центре наших рассуждений.

Смерть в ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ (ОН или ОНА) есть смерть-вообще, абстрактная и безличная, - "некто становится безличным и безликим субъектом индифферентной смерти, субъектом, которому, по невезению, выпал жребий помереть… Третье лицо — это принцип спокойствия“. Ведь в этом случае смерть не касается меня лично.

Случай ВТОРОГО ЛИЦА - это когда „между смертью другого, далекой и безразличной, и смертью собственной, прямо тождественной нашему бытию, есть близость смерти близкого (ТЫ). Смерть дорогого существа для нас почти как наша, она почти столь же мучительна... Что касается смерти наших родителей, она разрушает последний барьер между смертью в третьем лице и смертью собственной; это падение последнего заслона, отделяющего понятие смерти от нашей личной смерти; смерть отца и матери для каждого означает переход от опосредствованного к непосредственному“.

Смерть во втором и третьем лице мы воспринимает ретроспективно. Их смерть является для нас прошлым. Но личная смерть для каждого лежит в области будущего. "Состоявшаяся смерть другого всегда находится в прошлом, как имевшее место событие. Собственная смерть — это будущее, которое никогда не наступает; или, лучше сказать, будущее смерти грядет, никогда не становясь настоящим, по крайней мере, для меня — того, кто говорит и думает в данный момент".

"Смерть кого-то другого — это мелкий несчастный случай, незначительное происшествие в бесконечной цепи событий; но своя собственная смерть — это конец света и конец исторического развития, одним словом, конец всего: то, что само по себе вовсе не является концом времени, для меня становится этим концом".

ПЕРВОЕ ЛИЦО — источник тревоги („Я загнан в угол“). „Смерть в первом лице — тайна, которая затрагивает меня глубоко и всецело, то есть во всем моем НИЧТО: я приближаюсь к ней вплотную и не могу сохранять дистанцию по отношению к проблеме... Тот, кому предстоит умереть, умирает в одиночку, один встречает личную смерть, принять которую приходится каждому за себя; в одиночку свершает одинокий шаг, который никто не может сделать за другого, но каждый совершит сам и по-своему, когда придет его час. И на том берегу никто нас не ждет. Никто не явится приветствовать нас у врат ночи".

Мы предполагаем, что умрем, но будущее собственной смерти легко принимает абстрактный характер, поскольку она всегда где-то и когда-то. Отсюда расхожая формула обыленного сознания: „смерть это то, что случается только с другими“.

Иллюзорным подкреплением таким представлениям служит то, что точный момент смерти не известен нам никогда. Неопределенность сроков смерти — „это шанс и счастливый случай: кто знает, быть может, смерть забудет обо мне? Быть может, упущение судьбы освободит меня от последнего испытания? Быть может, общий закон не будет применен ко мне? И возможно, к тому времени откроют какую-нибудь вакцину, эликсир от старости?“.

Человек знает себя только живущим, но сознание его чувствует, что "в нем обитает именно та смерть, с которой, как предполагается, мы боремся в муках агонии". Но все же он "не осознает себя даже в качестве "умирающего в будущем" — только абстрактно "смертным"; он не видит себя в мгновение смерти, но чувствует, что умрет вообще; он допускает лишь общую и универсальную возможность смерти, включающую в себя не менее абстрактную его личную смертность; он знает, что он.смертен, но, собственно говоря, не "знает", что умрет".

Важнейшим условием существования является его смысловая наполненность. В ее основе лежит сам факт существования. "Мое БЫТИЕ, главное условие всех жизненных благ, придающее цену всем ценностям на свете, само по себе бесценно; значит, можно сказать (ведь это одно и то же), что то, что придает ценность, само не имеет цены; то, что лежит в основе всех ценностей, имеет бесконечно большую ценность".

И именно смерть, прерывая нашу жизнь, "насмехается над нашим вневременным, если не божественным достоинством", - пишет Владимир Янкелевич. Ведь смерть является насилием над самым жгучим стремлением человека - стремлением БЫТЬ, " продлевать свое существование за пределы мгновения".

Помысленная личная смерть может нередко привести к размышлениям о бессмыссленности жизни, о никчемности рождения... Жизнь конкретного человека могла бы не начаться; но с того момента, как она началась, она должна продолжаться и не иметь предела; иначе не нужно было эту жизнь давать. Один из героев Ионеско так и говорит: "Зачем же я родился, если эта жизнь не дана навсегда?"

Человек стремится защитить осмысленность своего существования. Янкелевич пишет: "надежда на Бога, обещание любви и свободы реабилитируют будущее перед лицом прекращения бытия, наполняют бытием пустоту небытия, нейтрализуют своим трехкратным утверждением отрицание смерти и "Нет" смерти своим трехкратным "Да".

Философия и религия предлагают нам утешение в виде всевозможных теорий и догм, утверждая или предполагая, что жизнь себя превосходит - будь то загробная жизнь или продолжение себя в потомках, в оставленных после себя делах и памяти поколений, в возвращении в круговорот вешеств в природе...

Но что бы ни говорили философы, какими бы словами мы сами ни утешали бы себя, во что бы мы ни верили, - остаётся всё же ясным одно: смерть приводит к окончательному исчезновению того существа, которое было или пока является тем или иным человеком. Ведь „ушедшая личность незаменима в своей самости, и уход ее невосполним…“ (Янкелевич).

Ссылки по теме:

Фильмы