Тревога потери идентичности

Тревога потери идентичности, своего „Я“ является обратной стороной тревоги смерти, поскольку как смерть отражает уход в небытие (буквально), так и потеря идентичности является метафорическим умиранием личности. Поэтому эти оба вида тревоги мы отнесли к тревоге в связи со столкновением в своем сознании со свойством бытия, которое мы назвали "КОНЕЧНОСТЬ".

Человек ощущает свою незащищенность в окружающем его мире, страшится того, что он может перестать существовать как самостоятельная личность или вообще перестать быть личностью. Именно в этих опасениях состоит, в конечном счете, тревога потеря идентичности.

Одной из важнейших причин возникновения этого вида тревоги является чрезмерная доминантность (или наше ощущение этой доминантности) со стороны одного или многих людей из нашего окружения. Когда мы чувствуем, что на нас давят, пытаются нами управлять, взять нас под свой полный контроль, мы начинаем испытывать ощущение, что какая-то сила, черная и грозная, прорывается сквозь покровы нашего тела куда-то в глубины, туда, где мы прячем самую нашу сокровенную сущность. Лишаясь целостности и надежности наших внешних защит, мы теряем одну за другой все внутренние защиты, все то, что мы с таким трудом и тщанием выстраивали, чтобы чувствовать себя сильными и уверенными в себе. И мы ощущаем тогда тревогу конца нашего "Я"

Страх исчезновения, потери индивидуальности, растворения собственного “Я” в некоем внешнем объекте Отто Ранк называл „страхом смерти“. Этот страх может стать непереносимым – вплоть до паники и страха сойти с ума.

Ощущение опасности может усиливается при необходимости приблизиться к другим (которые, как нам кажется, могут угрожать нашей целостности) или при их приближении к нам. И тогда внутри восстает что-то, заставляющее нас отпрянуть, исторгнуть из себя эту черную силу, уйти подальше от самой возможности контакта, общения с людьми, которых мы воспринимаем как желающих нами помыкать.

Тревога потери идентичности может быть ярко выраженной или подспудно изводить человека. Но именно эта тревога, как утверждает Фриц Риман, приводит к тому, что человек дистанцируется от других людей, не позволяет им приближаться к себе, стремится к отграничению себя от других. Нарушение дистанции расценивается им как страшная угроза его жизненному пространству, его независимости и целостности его личности. Вследствие этого любые попытки сближения избегаются или пресекаются. Жизнь таких людей с психологической точки зрения связана с повышенным стремлением к самосохранению.

Категория людей, для которых эта форма тревоги является центральной, находятся, согласно Кёнигу, под влиянием конфликта между жгучим (хоть порой и не осознанным) желанием расстаться с независимостью (раскрыв и отдав себя другому) и стремлением остаться самим собой (отказавшись от сближения с другими людьми). Тревога таких людей состоит в опасении раскрытия самого себя другому. Нередко человек боится раскрыться и самому себе, потому что он страшно опасается "выдать тайну" того, где скрывается и что из себя представляет его сокровенная сущность, которую он так боится потерять.

Именно поэтому, утверждает Фриц Риман, личности, которые испытывают страх перед доверительной близостью в межчеловеческих связях, перед открытостью и самоотдачей и потерей себя, находятся под влиянием импульсов, направленных на достижение большей независимости, что выражается, в первую очередь, в соблюдении достаточной дистанции между собой и другими людьми.

Как утверждает карен Хорни, такие люди сверхчувствительны „к влиянию, давлению, принуждению и ожиданиям со стороны других или узам любого рода. Даже до начала каких-то личных отношений или коллективной деятельности у него может возникнуть страх перед продолжительной связью. Поэтому таким людям нужно строго стоять на страже своего покоя и ни под каким видом не проявлять свои истинные чувства. Так стремление к близости с другим человеком сменяется бегством от него – к свободе от любви, сострадания, заботливости.

Внутренне необходимо оставаться, а внешне – казаться равнодушным и отстраненным, чтобы не выдать другим и самому себе свои истинные чувства и потребности. Такой человек считает, отмечает Карен Хорни, что „безопаснее никому не давать понять, что для него что-то имеет значение, чтобы никто не сумел фрустрировать его желания или использовать их как средство сделать его зависимым. И так начинается глобальное "окорачивание" всех желаний. Безопаснее не желать вообще“.

Но, отмечает К. Хорни, хотя эти люди боятся эмоциональной вовлеченности, это не означает отсутствие у них глубоких положительных чувств. Напротив, им свойственны чувства симпатии, нежности и любви к другому. Но эти чувства ни в коем случае не должны проявиться. Ведь это грозило бы расркытием себя другому: человек, открыто выражающий свои чувства, выдает другому пропуск в самые сокровенные уголки своей души, что, в его представлении, ставит под удар не только его независимость, но и целостность и даже само существование личности. Одна мысль об этом вызывает переживание опасности, вплоть до паники.

Эта разновидность тревоги потери идентичности из-за влияния доминантных личностей закладывается с самого раннего детства, которое отличается тем, что ребенок живет в окружении жестоких или холодных родителей (или людей их заменяющих), которым нет дела до его нужд, которые идут на все, чтобы ребенок их "не беспокоил". Сюда относятся различные методы - от побоев до тяжелого и мучительного молчания в присутствии ребенка.

Второй важной причиной рассматриваемого вида тревоги является инакость другого человека, его отличие от нас. Так, и в действиях, поступках, словах, но даже и в самом наличии "другого" мы можем разглядеть угрозу нашей идентичности. Это очень архаическое, но, тем не менее, чрезвычайно живучее и очень яркое ощущение опасности. Примерно такое, какое испытывали наши далекие предки, когда сталкивались с представителями другого племени. От инородцев можно было ожидать самого худшего - из-за проявления их злой воли можно было потерять все, что может быть отнято, увидеть смерть сородичей и  детей, самому лишиться жизни или попасть в неволю.

"Другой", если его чересчур резко отграничивать от себя самого, и если его наличие подчеркивает и укрепляет нашу идентичность, будет для нас являться средством поддержания нашей идентичности в стабильном состоянии. Для этого необходимо постоянно подчеркивать наличие у себя и у "другого" отличительных черт. Лучше всего это делать в группе "своих" (или клике), потому что такая практика еще больше усиливает ощущение идентичности и укрепляет ее извне ("вместе - мы сила").

Еще более иррациональной будет тревога, когда мы просто "примеряем" инакость "другого" на себя. Мы смутно опасаемся, что можем стать или быть такими, как он. Например, бомжи вызывают во многих отвращение, но где-то подспудно гнездится страх, что нам самим может грозить что-то подобное - то есть, что мы потеряем "себя", свою сущность.

Или не мы, а наши близкие, наши дети могут приобрести свойства и качества "других", от которых мы себя отделяем. Ведь близкие нам люди тоже являются в большей или меньшей степени одной из важных составляющих нашей идентичности. Поэтому если с ними случается что-то, "делающее" их "другими людьми", то и наша внутренняя сущность станет "другой" - то есть той сущности, которую мы считаем своей и за незыблемость которой мы боремся, грозит исчезновение.

Становится понятным, почему людям так "нужны" эти самые "другие" - и почему порой в их отношении проявляется столько много НЕТЕРПИМОСТИ.

• Назад