Защиты от тревоги нового и непредсказуемого

„Остановись мгновенье – ты прекрасно“
Гёте

Человек, боящийся нового хотел бы задержать не столько «чудное мгновенье», сколько вообще любую ситуацию (пусть даже и не самую приятную), кажущуюся ему привычной и избавляющей его тем самым от тревоги нового.

Борьба со страхом перемен, бегство от нового требуют от человека напряжения всей его воли (для укрощения действительности и подавления собственных эмоций), всего его интеллекта (для обоснования и отстаивания своих теорий, обеспечивающих его ощущением стабильности его мира).

Такие люди, считает Фриц Риман, упрямо отвергают новые знания и факты, ставящие под сомнение их мнения и принципы, чтобы избежать конфликтов между их представлениями о мире и реальностью и убежать от преследующего их страха, что новое угрожает их стабильности и самой жизни. Однако всё это напряженное борение обречено на провал, ибо требования, предъявляемые к себе, к другим и к миру невыполнимы заведомо. Жизнь всегда оказывается изобретательнее и сильнее заскорузлой и лишенной воображения интеллектуализируюшей жизни человека, боящегося жизни.

Боящиеся нового склонны к обдумыванию всего, что с ними происходит. Они всеми силами стараются принимать единственно правильные и безошибочные решения, чтобы не оставить неточности и несовершенству ни малейшего шанса. Когда все, что можно, предусмотрено, когда достигнута кажущаяся стабильность, когда переменам поставлен надежный заслон, возникает иллюзия, что время прекратило свой бег, что мир застыл в своей величавой неизменности. Так постепенно вся жизнь, окружающая такого человека, становится серой, монотонной и мертвой.

Эрих Фромм называл такие тенденции некрофильными. Вот что пишет он по этому поводу:

"Интеллектуализация, квантификация, абстрагирование, бюрократизация и овеществление – отличительные черты нынешнего индустриального общества – не есть принципы жизни; они являются механическими принципами, если их применяют к людям, вместо того чтобы применять их к вещам.

Люди, живущие в такой системе, становятся равнодушными к жизни и чувствуют влечение к мертвому. Правда, сами они этого не замечают. Они принимают возбуждающие соблазны за радость жизни и пребывают в иллюзии, что ведут очень живую жизнь, если обладают и могут пользоваться множеством вещей.

Эти признаки некрофильного ориентирования мы находим во всех современных индустриальных обществах, независимо от их политической структуры".

Всё описанное выше представляет собой не что иное, как комплекс защит от страха перемен. Рассмотрим теперь отдельно различные формы защиты от этого страха.

ОБЛАДАНИЕ

Стремление к обладанию, как мы уже не раз обсуждали, является универсальным способом защиты от различных видов тревоги. Особое значение ОБЛАДАНИЕ приобретает именно при тревоге нового и непредвиденного, по сути – тревоге перемен. В данном случае обладание создает иллюзию непреходящести той ситуации, в которой мы находимся, к которой мы более или менее привыкли и в которой мы чувствуем себя более или менее уверенно.

Стоит, пожалуй, еще раз подчеркнуть, что под предметами обладания я имею в виду не только и не столько предметы материальные, но и людей, с которыми мы состоим в отношениях, и собственное положение, и собственные свойства и качества.

„Стремление избежать страха перед изменчивостью и временностью мы усматриваем в упрямой тенденции к удержанию и овладению, проявляющейся во всех возможных областях, - пишет Фриц Риман, - Защита от изменчивости бытия при навязчивом развитии личности распространяется на отношение ко времени и деньгам. Именно в этом мы ощущаем изменчивость и возможность ей противостоять, иллюзию постоянства, безопасности и силы, ибо то, как мы проводим наше время и тратим наши деньги, зависит лишь от нашей воли“.

Эрих Фромм указывает на иллюзорность обладания: „разговоры о неизменном обладании чем-либо связаны с иллюзией постоянства и неразрушимости материи… И хотя мне кажется, что я обладаю всем, на самом деле я не обладаю ничем, так как мое обладание, владение объектом и власть над ним - всего лишь преходящий миг в процессе жизни“.

Человек с тревогой нового страстно желает постоянства и неизменности. Согласно Эриху Фромму, жизненная энергия такого человека направлена в основном на то, „чтобы иметь, беречь и копить деньги и вещи, а также чувства, жесты, слова, энергию. Это характер скупца, и скаредность обычно сочетается в нем с такими чертами, как любовь к порядку, пунктуальность, упорство и упрямство, - причем каждая из них выражена сильнее обычного“.

Стоит остановиться еще на одной категории обладание – обладание возможностями текущего момента. Я здесь имею в виду, что человек стремится во что бы то ни стало воспользоваться подвернувшимися возможностями, даже без особого учета возможных негативных для себя и для других последствий. Особенно сильно такая тенденция прослеживается у людей, проживающих в эпохи, когда ситуация нестабильна и ненадежна, когда человек не может смотреть с уверенностью  в свой завтрашней день. Можно с уверенностью сказать, что именно тревога неопределенности «заставляет» многих людей шиковать и брать от жизни «все».

Обладание является основной предпосылкой возможности осуществления контроля. Контролировать можно только то, чем владеешь и над чем имеешь власть. Одновременно, однако, стремление к обладанию вызывает и необходимость большего контроля и власти над предметами своего обладания.

Так что получается порочный круг: тревога перемен, стремление к обладанию, дающему возможность контроля; страх потери того, чем обладаешь, вызывающий необходимость большего контроля и власти; тревога перемен, когда человек ожидает и опасается непостоянства “устраивающей” его ситуации.

В конечной своей инстанции, как отмечал Эрих Фромм, обладание является стремлением обеспечить окончательное и вечное постоянство - то есть попыткой победить смерть.

А ниже мы рассмотрим способы защиты от тревоги нового с «помощью» ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ, реализующихся именно в модусе обладания.

ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ

РИГИДННОСТЬ И КОНСЕРВАТИЗМ

Страх перед личной ответственностью и гипертрофированная потребность в собственной безопасности обусловливает стремление людей с тревогой нового уклоняться от решений. Они ищут способа уклониться от ситуации, которая (по их мнению) несет в себе угрозу для них, отличаются “вязкостью” суждений, застревают на деталях.

Им свойственна осторожность: чтобы предотвратить непредусмотренное, такие люди проявляют большую изобретательность. Колебания, нерешительность, медлительность и сомнения вызваны тем, что такие люди расценивают важные для них решения как „окончательный приговор“.

Человек с тревогой неопределенности старается ставить свои решения в зависимость от каких-либо примет или брошенного жребия – и тем самым передать ответственность за выбор решения и дальнейшего пути внешним силам или обстоятельствам.

Будучи склонны к консерватизму, такие люди поддерживают партии или режимы, которые уже имеются и которым они верны, исходя из установки, что старое уже известно и апробировано. Пусть старое не так уж и хорошо, но ясно, что от него можно ожидать, а новое (неизвестное) вполне может быть опасным и непредсказуемым.

Чтобы убежать от тревоги нового, человек отказывается от малейшего экспериментирования в своей жизни. Он подавляет в себе любопытство, толкающее его за порог привычного и знакомого. Тем самым человек «обрезает» себе крылья, чтобы они не могли унести его в кажущиеся полными опасностями дали. Он предпочитает действовать стереотипно. Привычки, в основном, формируются независимо от сознания. Однако и немалая доля изобретательности не будет чужда такому человеку, когда дело касается выработки шаблонов поведения.

КОНТРОЛЬ

Ирвин Ялом подчеркивал, что переживание бессилия возникает из неведения. Все, что человек не знает, с чем он сталкивается впервые, что ему ново и неведомо лишает его чувства уверенности.

Для повышения чувства уверенности, которое, по определению, лежит в основе эффективного поведения, человек нуждается в определенной систематизации и объяснении своего мира. Поэтому, как пишет Ялом, „выявление, объяснение и присвоение ярлыков – компоненты естественной последовательности развития контроля (или ощущения контроля). Объяснение феномена – первый шаг к контролю над ним“.

Ощущение стабильности мира и избавление от страха перемен достигается за счет расширения сферы собственного влияния на собственное окружение. Контроль – это стремление занимать и отстаивать свои позиции. Поэтому контроль теснейшим образом связан с обладанием, ибо человеку свойственна уверенность в том, что контролировать можно только то, что тебе принадлежит. При этом человек уверен – как ни парадоксально это звучит – что контроль будет тем эффективнее, чем крепче будут узы, привязывающие к нему предмет его обладания. Стремление к контролю является и особой разновидностью обладания, и условием стабильности обладания.

Фриц Риман отмечал, что люди, боящиеся нового, склонны переоценивать потребность в собственной безопасности. В результате слишком много сил они тратят на взятие под свой контроль как самих себя (свои эмоции, потребности, желания, стремления – чаще всего речь идет об искаженных и подавленных воспитанием агрессивных и сексуальных побуждениях), так и всего и всех, что и кто их окружает.

Люди с тревогой нового боятся, что их могут притеснить, вытеснить или обойтись без них, что их мнением могут пренебречь. Они опасаются, что если что-то выпадет из-под их контроля, то все обрушится, наступит "конец света". Они всегда стремятся достичь большей власти, чтобы предотвратить возникновение нежелательного и непредвиденного. Для этих же целей они силятся приобрести все больше и больше знаний и навыков.

Сколько же сил вынуждены тратить люди на контроль!

Ведь порядок может рассыпаться в прах, стоит им чуть расслабиться, открыться другим и, потеряв бдительность, передать им долю самостоятельности и свободы.

Вот, как описывает Фриц Риман проявление потребности в контроле со стороны родителей, страдающих тревогой нового:

"Они требовательны, настойчивы и добиваются уважения к себе. Такое поведение носит упрямый и абсолютистский характер: “Пока я жив, ничто не изменится”.

“То, что я сказал, сказано раз и навсегда” — не оставляет места для свободного и живого развития ребенка.

Они не принимают во внимание возраст и личностные особенности ребенка, оставляют ему мало жизненного пространства для игр и фантазий, исходя при этом из своих негибких представлений и нескольких абсолютизируемых положений, например “единожды солгав, кто тебе поверит”.

Они используют такой тип взаимоотношений с детьми, при котором однажды сказанное “нет” остается таковым без всяких возражений и без всякого обоснования. Они требуют от детей слепого послушания, создавая для них атмосферу гиперопеки. Они вызывают у ребенка ощущение, что допущенные им ошибки исправимы лишь с большим трудом; даже маленькие проступки оцениваются как преступление и влекут за собой страх виновности и наказания. В таких условиях ребенок боится говорить правду, так как его вина искусственно усиливается, а примирение и прощение затягиваются и становятся тягостными.

Они держат ребенка в определенных границах, в постоянном страхе перед тем, что любое отступление от установленных ими правил грозит опасностью. Они мало доверяют естественному развитию ребенка, потому что сами развивались в обстановке принуждения.

Соответствующие возрасту попытки проявления активности ребенка они расценивают как опасные и вредные черты его характера. Своей чрезмерной требовательностью они очень рано добиваются от ребенка абсолютного подчинения, т. е. бессмысленной пунктуальности и педантичного соблюдения порядка: “Пока все не съешь, не встанешь из-за стола”.

Дети представляют для них нечто безликое, не имеющее собственных желаний — они просто должны вести себя тихо и знать свое место. Свойственное детям упрямство они расценивают как бунт, который должен быть своевременно подавлен. Их жесткое требование, чтобы “все было таким же, как и прежде”, лишает детей самостоятельности и уверенности в себе, приводит к снижению их самооценки; любовь родителей к ребенку ставится в зависимость от того, как он выполняет их требования".

Карен Хорни отмечала автоматический характер контролирующего поведения:

„Соответствующие физические проявления широкой системы контроля – это мышечное напряжение, выражающееся в походке, позах, жестком выражении лица, затрудненном дыхании, запорах, и т.д.. Основная функция контроля – наложить узду на чувства. В структуре, находящейся на грани дезинтеграции, чувства – источник опасности, потому что они, так сказать, неприрученная первобытная сила внутри нас.

Система автоматического контроля обуздывает не только импульсивные действия или выражения чувств, но сами импульсы и чувства. Она действует как автоматическая сигнализация, выдавая сигнал в виде страха, когда появляется нежелательное чувство“.

Карен Хорни подчеркивает, что контроль может охватывать все импульсы и чувства – страха, обиды, гнева, радости, дружбы, энтузиазма. Испуг может возникнуть при одной только перспективе уменьшения контроля – например, страх задремать, страх перед наркозом и анестезией, перед влиянием алкоголя.

Люди с навязчивой личностной структурой склонны избирать такие профессии, которые связаны с использованием или применением силы. Импровизация им не свойственна, потому-то они склонны к такой деятельности (и достигают в ней успехов), где четкие предписания и инструкции отменяют необходимость принятия ими собственных решений. Фриц Риман отмечает, что навязчивые личности „охотно пополняют ряды людей, исполненных чувства долга (в частности, ответственных и педантичных чиновников). Правила и регулирующие установки заменяют таким людям живое реагирование на требования момента. Они остаются в наивной уверенности, что таким образом они оградили себя от возможных нежелательных и опасных с их точки зрения веяний времени“.

Такие стремления можно наблюдать в масштабе целых стран и народов: бюрократические уловки, масса законов и всевозможных актов как бы гарантирует постоянство, бесперебойность и безопасность жизни. В действительности же это прорыв некрофилии в живую жизнь. Но здесь четко видно, что осуществление контроля может делегироваться и другим людям или институтам (правительствам, лидерам наций) – главное здесь для людей с тревогой непредсказуемого состоит в том, чтобы столь им необходимая незыблемость устоев и защита от хаоса обеспечивалась бы этими институтами и лидерами. Поэтому люди, боящиеся нового и перемен так уповают на "сильную руку" - особенно в периоды смуты и общественной нестабильности.

ГИПЕРКОНТРОЛЬ

Чтобы обрести уверенность на путях своей жизни, победить тревогу неопределенности, человеку свойственно пытаться расширять зону своего контроля. Человек стремится подчинить себе жизнь, которая с ним соприкасается – будь то предметы, явления или люди. То, что целовек контролирует – всего навсего объект, инструмент для осуществления некой важной для этого человека функции, а именно защиты от тревоги (будь то тревога смерти, одиночества или бессмысленности). И если контроль над подвластными человеку явлениями является неотъемлемой и необходимой составляющей свободной и ответственной жизни, то гиперконтроль, с одной стороны, превышает разумную необходимость (становясь самоцелью, а не условием для продвижения вперед), с другой стороны, он распространяется на сферы, которые человек контролировать не должен или не может.

Контроль напрямую связан с ОБЛАДАНИЕМ, поскольку невозможно управлять тем, что тебе не принадлежит (пусть хотя бы даже не по праву принадлежит, а только в собственном сознании). Конечно, мне могут возразить: можно ведь управлять угнанной машиной. Да, можно. Но рано или поздно она найдёт своего настоящего владельца (прежнего или будущего). Сам угонщик может весьма недолго испытывать упоение от своего обладания. Если он не будет пойман, то страх наказания и нарастающее чувство тревоги может заставить его бросить дорогую игрушку. Поэтому „легитимирование“ (признание другими права человека на обладание тем или иным объектом), неважно каким способом достигнутое, есть насущная необходимость для тех, кто хочет осуществлять контроль над этим объектом.

Защитная функция контроля может распространяться на любую из сфер жизни человека (собственное тело, отношения с другими людьми, работа, политика). В первую очередь, конечно, человек стремится „взять под контроль“ наиболее значимые для него сферы, те, в которых тревога и неуверенность проявляются наиболее сильно. Когда они взяты под контроль, человек может обрести больше уверенности и подавить, „забыть“, ВЫТЕСНИТЬ или игнорировать другие (не столь выраженные) виды тревоги.

Ускользающее с годами ощущение контроля над своим окружением перерождается нередко в навязчивый контроль за собственными выделениями, когда регулирование стула становится равноценным контролированию в профессиональной сфере или в сфере межцгхеловеческих отношений. Если задержка стула затягивается, то это может вызвать жуткую панику или глубокую депрессию. Кроме того, подобные проблемы могут усиливать ТРЕВОГУ НЕБЫТИЯ, ведь любые сбои в самочувствии могут означать притаившуюся за ними смерть.

Стремление взять под полный контроль своё собственное физическое самочувствие выражается порой в увлечении самыми немыслимыми схемами предотвращения болезней или укрепления здоровья. Здоровье, красота, молодость, сила, ловкость – это также попытка победить ТРЕВОГУ СМЕРТИ через магическую уверенность в вечности бытия, находящегося под собственным контролем.

В межличностных отношениях

Попытка решать за других (будь то в семейном кругу, на работе или среди друзей), навязывать им свое мнение, чтобы (нередко через страдания других, а порой и через собственные страдания) добиться на какое-то мгновение душевного спокойствия, преодолев (точнее, заглушив) свою тревогу, обрея иллюзию ОСМЫСЛЕННОСТИ жизни и „право“ прикрывать свои поступки стремлением к „здравому смыслу“.

Контроль над детьми является, пожалуй, самым распространенным и кажущимся для многих людей само собой разумеющимся. Все дело в том, что такие люди рассматривают своих детей в качестве своей собственности (пусть и живой, думающей, чувствующей), а потому ощущают себя вправе требовать от них беспрекословного подчинения.

***

Испытывая чувство контроля над ситуацией (неважно, в какой сфере), человек ощущает и утверждает свою причастность к причинности тех явлений, которые он вызывает своими руками. Его воля преобразует мир. Человек становится как бы „божественным началом“ своей собственной жизни, подчиняя себе свою СУДЬБУ. Осознание этого порождает в человеке мощнейшее чувство собственной силы, повышает его САМООЦЕНКУ.

СТРЕМЛЕНИЕ К СОВЕРШЕНСТВУ

(ПЕРФЕКЦИОНИЗМ И „ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ“)

Люди, которых тревожит будущее, склонны к предосторожности и предусмотрительности. Они непременно желают избежать непредвиденного, в котором они видят опасность для себя. Фриц Риман указывает на истоки такого стремления:

„Люди с навязчивым развитием личности уже в раннем детстве понимают, что окружающий мир требует от них поступать лишь определенным образом и что многое из того, что они делали бы охотно, запрещено. Так возникает представление о том, что они должны думать и действовать абсолютно правильно, откуда вытекает их стремление к совершенству. Это стремление возводится в принцип: им подходят лишь такие жизненные условия, когда все происходит в соответствии с их представлениями о долге, потому что, как они не устают повторять, “не может быть того, чего быть не должно.

Бескомпромиссность в борьбе за постоянство делает необходимым непрестанно совершенствовать то, что обеспечивает защиту от страха перемен. Это как бы вечное стремление к идеалу. Стремление к безошибочности и совершенству требуют от человека исключительной точности. Поэтому ему всё дается с трудом: такие стремления бесплодны и лишь тормозят и ограничивают творческие силы. Необходимость принимать меры предосторожности против возможных ошибок и заблуждений может приобретать сверхценные формы и приводить к тому, что коррективы и улучшения будут бесконечными, поскольку идеальное совершенство недостижимо“.

Чтобы оградить себя от тревоги непредвиденного, люди стремятся приобрести больше знаний и навыков, сделать всё самым наилучшим образом. При этом они будут постоянно недовольны плодами рук своих: им будет колоть глаза малейшее отклонение от „совершенства“, которого им так надо добиться.

В важных делах такие люди стараются предусмотреть все мелочи, обдумать все варианты поведения. Итогом такого подхода может стать негибкость поведения и нерешительность, а порой и вовсе неспособность действовать, так как любые варианты будут признаны ими как недостаточно надежные и потому отвергнуты.

„У этих людей сохраняется самообладание и спокойствие только при принятии окончательного и категоричного решения, которое является “абсолютно правильным”, иначе за ним последует наказание, - отмечает Фриц Риман, - В связи с этим они растягивают процесс решения проблем, так как принуждены находить единственно правильное их решение; в противном же случае их охватывает страх“.

Попытка подобным образом защититься от тревоги нового и непредвиденного приводит к тому, что такие люди все больше и больше сил и времени вынуждены тратить на то, чтобы все же переломить ситуацию и сделать все идеально правильно и надежно. Неудачи на этом пути вызывают новые витки тревоги и заставляют засучивать рукава и погружаться в изматывающую „работу“, которая, постепенно перерождается в чистое функционирование, являющееся попыткой занять себя и уклониться от разговора с самим собой и от тревоги.

Фриц Риман подчеркивал: "всегда, когда иррациональные чувства принуждают нас к деятельности, которая, в конечном счете, является бесплодной, мы должны спросить себя, какого существенного столкновения с действительностью или какого решения мы хотим избежать".

ОТНОШЕНИЯ

«ВСЕМОГУЩИЙ ЗАЩИТНИК»

Тревожащийся и боящийся человек склонен передать всю ответственность за свою судьбу, за все решения и выборы другому человеку, который кажется всесильным и всемогущим. К такому защитнику боящийся нового и непредсказуемого человек буквально «присасывается». О любви и партнерстве здесь не может идти и речи. Здесь скорее можно говорить о «паразитировании» на своем «защитнике».

Именно поэтому такие отношения сопровождаются нередко прорывом ненависти и агрессивности к тому, кто «должен» обеспечивать защиту и по той или иной причине «не преуспел» на этом поприще.

Стремление к единоличному обладанию «защитником», который должен всегда быть наготове и во всеоружии для выполнения «предписанной» ему миссии, приводит к тому, что человек пытается захватить над ним власть и взять его под свой полный контроль.

АГРЕССИВНОСТЬ

Агрессивность, как мы уже не раз говорили, является нормальной составляющей эмоционального спектра человека и его поведенческого репертуара. Однако агрессивность может быть в некоторых случаях как бы необоснованной.

Это свойственно людям с навязчивой структурой личности, которые склонны реагировать на «мелочи» лавиной негативных эмоций. К таким «мелочам» может относиться даже самое минимальное отклонение в привычном ходе вещей, то есть когда новое и непредвиденное «прорывается» сквозь казавшиеся такими надежными заслоны, обеспечивающие человеку стабильность, постоянство, размеренное и налаженное течение жизни.

Также агрессию может вызывать и тот факт, что рассмотренные выше «зашитник» не справляется со своими «обязанностями».

Прорывающиеся эмоции, конечно, не являются продуктом текущего момента. Эти эмоции длительно вытеснялись, поскольку их проявление могло быть чревато наказанием со стороны сильных и значимых других (как это, обычно, имело место в детстве). Вытесненные эмоции не исчезали, а накапливались, и событие, явившееся причиной их прорыва – всего лишь последняя капля, которая и разрушило все тщательно выстраиваемые преграды.

Стоит упомянуть здесь и скрытые формы агрессии, проявляющиеся, например, в "забывании" важного, игнорировании нужд и чувств другого человека. При этом агрессивность может искусно маскироваться под доброе отношение и реализоваться себя с улыбкой на устах.

Фриц Риман подчеркивал, что принуждение человека в раннем возрасте к отказу от всех нежелательных (для его воспитателей, родителей) форм поведения «открывает дорогу категоричности, нетерпимости, появлению и усилению диктаторских и догматических черт характера, что приводит к отстранению от действительности и враждебным установкам в отношении окружения». Далее он отмечает следующее:

«Авторитарное воспитание, вызывая скептическое к себе отношение и протест, приводит к низвержению авторитетов и экстремальным формам произвола, который представляет не меньшую для свободы опасность, чем авторитарность.

В тяжелых случаях упрямство и стремление все делать наперекор пронизывают всю жизнь личностей с навязчивым развитием. В таких случаях в качестве реакции на действительное или воображаемое насилие отрицается или отсекается любой порядок как форма принуждения. Это люди с тяжелым характером, самочувствие которых тесно связано с их своенравием и потребностью самоутверждения и которые принципиально все отвергают и всему противоречат, таким невротическим способом наверстывая то, чего не могли добиться в детстве».

ВЛАСТЬ

Власть (здесь не имеется в виду только политическая власть) является одной из форм осуществления максимального контроля над жизнью и людьми (поэтому мы и поместили стремление к власти в раздел, посвященный межчеловеческим отношениям).

На реализацию своего стремления к власти человек, отождествляющий себя, по словам Карен Хорни, со своим возвышенным я (ИДЕАЛЬНЫМ Я), исполненный чувством превосходства, помыслами на самовозвеличивание и амбиций бросает весь арсенал своего интеллекта и силы воли. Такие люди полны твердой решимости преодолеть любое препятствие (включая трудности своего положения, сопротивление других людей, конфликты в самом себе) и веры в то, что они в состоянии это сделать. «Нет или не должно быть ничего, чего он не смог бы достичь», - так характеризует Карен Хорни человека, стремящегося к власти. Это есть проявление ГОРДЫНИ.

Говоря о власти политической, Фриц Риман отмечал, что она особенно прельщает людей с навязчивой структурой личности в связи с ее силовыми аспектами. Именно в политике проявляется переживание жажды власти в тех ее формах, которые свойственны данному человеческому обществу. Для утверждения своего абсолютного авторитета личности с навязчивостями пытаются внушить другим мысль о собственной непогрешимости. Все новое, непривычное и необычное ими отклоняется и подавляется; это доводит их установки и суждения до абсурда.

Карен Хорни отмечает, что «власть по отношению к другим влечет за собой потребность превзойти их, так или иначе встать над ними». Человек, жаждущий власти, «стремится манипулировать другими или подавлять их и сделать их зависимыми от себя; он озабочен тем, чтобы ему подчинялись и смотрели на него снизу вверх; ему ненавистна самая мысль о том, чтобы уступить, дать поблажку или зависеть от другого; как только можно долго он держится за иллюзию, что может сам устанавливать для себя законы и выполнять их».

Эрих Фромм указывает на иррациональный характер такой власти, поскольку она служит не столько благополучию многих, ради которых она и осуществляется, сколько решению внутренних проблем того, кто стоит у власти. Фромм подчеркивает, что такая власть зиждется на силе и служит для эксплуатации того, кто ей подчиняется.

Консерватизм стоящих у власти людей, жесткое отстаивание существующего и категорическое отклонение нового провоцирует других людей на экстремальные действия, бунты и революции. В этом Фриц Риман видит неизбежную человеческую трагедию, которая может быть преодолена только при готовности власть имущих понимать и принимать новое.

Ощущение контроля над большими массами людей, ГОРДОСТЬ от своей способность вершить судьбы других (порой целых народов и даже всего человечества) становится для стоящего у власти чем-то вроде наркотика. Ощущение кайфа заполняет собой всю его жизнь (если, конечно, задуманное удалось, если тяжелая машина истории поддается контролю его рычагов). Кроме того, такое ощущение способствует появлению иллюзии собственной исключительности – тиран, считая себя чем-то вроде божества, игнорирует тем самым свою „тварность“, а значит и конечность (то есть ВЫТЕСНЯЕТ базальную ТРЕВОГУ СМЕРТИ).

Можно утверждать, что эти мощнейшие ощущения и переживания перекрывают по своей интенсивности и значимости другие блага, которые дает человеку власть. К слову, и эти блага (их получение и потребление) являются лишь одним из плодов (даже, можно сказать, “побочным продуктом”) властного контроля. Недаром многие тираны вели вполне аскетический образ жизни, наслаждаясь самой властью, а не ее материальными составляющими.

Еще один аспект власти состоит в том, что она создают иллюзию контроля над людьми, над их коварством, которого так опасаются рвущиеся к власти. Ведь подозрительность, отсутствие ДОВЕРИЯ ("здоровое недоверие") является нередкой чертой людей, страдающих от ТРЕВОГИ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ.

АКСИОЛОГИЧЕСКОЕ

Главными ценностями для человека, боящегося нового и непредвиденного, становится устойчивость и стабильность. На алтарь этих ценностей кладется все, что может способствовать прорыву тревоги непредсказуемого. Ради сохранения привычного, кажущегося безопасным, человек жертвует всем, что в состоянии расширить горизонты его замкнутого мирка. Он отказывается от любопытства, от нестандартных решений, от выбора в пользу нового.

Так свежие струи бытия проходят мимо скрывающегося в своей крепости человека, видящего смысл своего существования в том, чтобы сохранять проверенные временем устои, полностью контролировать свою ситуацию и властвовать над жизнью.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ

ВЕРА В ПРЕВОСХОДСТВО РАЗУМА

Естественно, что приверженность традициям первоначально имеет известное позитивное значение; мы хотим и должны во всем искать принципиальное и абсолютное, для постоянства необходимо найти вневременную закономерность. Однако избыток постоянства приводит к уменьшению нашей способности и готовности к ориентации в новой ситуации, вызывает сопротивление новому - изменениям, опровергающим или корригирующим ранее приобретенные знания и опыт, изменениям, к которым нас всегда принуждает, жизнь».

В стремлении удержать неколебимой собственную уверенность в стабильности, боящийся нового человек сознательно или бессознательно вынужден подтасовывать упрямые факты, прибегая к избирательному восприятию реальности (когда отдельные детали опускаются или игнорируются) либо к особого рода трактовке явлений (когда не устраивающие человека факты трактуются тенденциозно либо отвергаются вовсе, поскольку они, по его мнению, необъективны, преходящи или неубедительны). Так человек отрицает и отклоняет новый опыт либо придает ему оттенок непреходящего и уже давно испытанного.

Карен Хорни подчеркивала, что вера человека в превосходство разума создает в нем раздвоенность: «больше нет объединений – разум и чувства, разум и тело, разум и я, а есть противопоставления – разум против чувств, разум против тела, разум против я; разум становится зрителем... Он всегда отстранен – словно наблюдает за чужим человеком. Самонаблюдения такого сорта бывают довольно механистичны и искусственны; они могут также быть открытым поиском недостатков, ликующим и садистическим».

Рассматриваемые в этом разделе способы защиты можно отнести к ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ.

Часто собственные проблемы и недостатки выносятся вовне с помощью механизма ПРОЕКЦИИ. В таком случае, по словам Карен Хорни, человек «как бы поворачивается к себе спиной и наиболее острые наблюдения делает над другими и их проблемами (так же отстраненно) или же чувствует на себе их ненавидящий и торжествующий взгляд. Он больше не участвует во внутренней борьбе и отходит от своих внутренних проблем».

Если человек отождествляет себя со своим «наблюдающим разумом», то через это отождествление, как подчеркивает Карен Хорни, человек приобретает ощущение цельности: «его мозг – единственная часть его существа, которая чувствует себя живой».

Гипертрофированное отношение к собственному интеллекту отвлекает человека от его реального опыта, от переживания реальности. Человек начинает верить, что с помощью разума можно исправить все, решить любую проблему. По словам Карен Хорни, разум для таких людей – «магический руководитель, для которого, как для Бога, невозможного нет. Знание о внутренних проблемах больше не шаг к изменениям, а уже и есть изменение». Человек считает, что его знания о проблемах «должны разгонять любые тучи в его жизни без каких-либо настоящих перемен в нем самом».

СОМНЕНИЯ

У людей с тревогой нового, отличающихся навязчивым развитием структуры личности, сомнения (в самых различных вариантах) играют немалую роль в защите от тревоги. Они являются защитой от кажущейся опасной спонтанности и утраты самоконтроля.

Сомнения в себе неизбежны у людей подобного типа, и их тем больше и они тем всеохватнее, «чем больше разброда и шатаний в структуре личности в целом» (Карени Хорни). Как отмечала Карен Хорни всеохватывающие сомнения в себе приводит к уменьшению напряжения и тревоги по такому механизму: «Если все на свете не таково, каким кажется, зачем тогда беспокоиться?».

В то же время, сомнения затрудняют принятие решений. В наиболее выраженных случаях сомнения, как отмечает Фриц Риман, „могут абсолютизироваться, приобретая самодовлеющее значение и представляя собой замену продуктивной деятельности“.

Причиной возникновения сомнений является конфликт между неким стремлением и страхом, вызванным возможными негативными последствиями этого стремления. Корнями эти страхи уходят в далекое детство и связанны, как пишет Риман, „с системой наказаний и дрессурой“, которым подвергался ребенок со стороны родителей.

Именно сомнения порождают у таких людей медлительность, склонность к колебаниям, нерешительности, откладыванию в долгий ящик неотложных дел и волоките.

Фриц Риман дает такое описание механизма действия сомнений на поведение человека:

„Каждая мысль этих людей сопровождается противоположной по содержанию. Если импульсы и противоимпульсы быстро сменяют друг друга, может возникнуть ситуация, когда они сталкиваются. В таких случаях наступает пауза, во время которой сменяющие друг друга стремления (“да — нет — да и т. д.”) переходят из сферы психического в сферу телесного и сопровождаются дрожанием или заиканием, означающим состояние “хочу что-то сделать, но не могу” или “хочу высказаться, но не могу”. Если оба противоположных импульса возникают одномоментно, это вызывает кататоническое застывание (когда человек, например, одновременно пытается закрыть и не закрывает дверь), то есть возникает тотальная блокада и полный паралич деятельности“.

То есть мы снова сталкиваемся с примером того, что попытка «убежать» от тревоги, «победить» ее выливается в остановку внутреннего роста, в застой или даже регресс.

ФАНАТИЗМ И ДОГМАТИЗМ

Эрих Фромм отмечал, что люди, стремящиеся избежать неопределенности, боящиеся всего, что угрожает незыблемости их привычек и устоев, склонны к «некрофилии», то есть к превращению в мертвую схему всего текучего и изменчивого, доведению до абсурда всего правильного, что имеется в их убеждениях и воззрениях. Такие люди считают все новые взгляды ошибкой или обманом и стремятся выработать такие установки, которые ни время, ни люди поколебать не в силах.

Как отмечает Фриц Риман, догматик осознает лишь то, что он считает “правильным”, то есть то, что не несет в себе опасности риска и страха, с ним связанного. Догматик верит в то, что он считает истинным, и всякая другая, свободная от его предрассудков, мысль кажется ему невероятной.

Как отмечает Фриц Риман, «чем уже наш собственный кругозор и чем более ограничены горизонты нашего познания, тем больше мы стремимся сохранить все в неизменном виде, удержать жизнь с помощью схем и правил, тем больше боимся утратить свою безопасность вследствие изменений и новых открытий». Такие люди «естественный порядок доводят до педантичности, необходимую последовательность и рациональность — до неисправимого упрямства, разумную экономность — до скупости, здоровое своеобразие — до исключительного своенравия вплоть до деспотизма».

Догматик верит, что он в состоянии все привести к единой системе – и, главное, что он может эту схему взять под свой полный контроль. Тем самым догматик совершает, по словам Фрица Римана, насилие над природой, ведь жизнь «не может быть абсолютизирована, что она не подчиняется неизменным принципам и не может быть заранее просчитана и определена».

Догматизм опирается в значительной степени на «сделанные своими» чужие идеи и взгляды. Это объясняется, в частности, следующими обстоятельствами. Люди, боящиеся с младенчества наказания за свою активность, стараются угождать тем, кого они считают сильнее, а значит способными причинить боль. Постепенно такие люди «отучаются» (а исходно попросту «запрещают» себе) самостоятельно думать и анализировать ситуацию. Безопаснее оказывается принять то, что предлагают «сильные» – подобно известному нам со школьных лет Молчалину («...не должно сметь свое суждение иметь»).

Артур Шопенгауэр отмечал по этому поводу: «Люди,которые так усердно и поспешно стараются разрешить спорные вопросы ссылкою на авторитеты, в сущности очень рады, когда они вместо своего рассудка и взгляда, которых не имеется, могут выставить в поле чужие. Ибо, как говорит Сенека, всякий предпочитает верить, а не проверять».

Люди с навязчивой структурой личности отличаются тем, что они привыкли подавлять свои чувства и стремления дабы избежать наказания. Но вытесненные и подавленные стремления не исчезают, а прорываются в сознание в искаженной форме, часто в виде собственной противоположности. Например, такие люди могут посвятить себя фанатичной борьбе с пороками, которые они себе не позволяют. По словам Фрица Римана, «фанатики борьбы за целомудрие питают свое вдохновение в сексуальном, и борьба за целомудрие есть лишь продолжение “грязной сексуальности”... Вообще, “моральные мотивы”, которые так свойственны лицам с навязчивым развитием, есть проявление не столько борьбы за добро, сколько борьбы против зла».

Так догматизм (упрямая приверженность какой-либо идеи) связан с фанатизмом (упрямством в воплощении этой идеи в жизнь).

Карен Хорни отмечала, что логика фанатика обычно идет об руку с непоколебимой уверенностью в его собственной непогрешимости: «в отношениях с людьми такая установка проявляется как высокомерная правота».

Догматики и фанатики принуждают всех разделять их мнения и поступать так, как они считают правильным. Понятно, что фанатизм и догматизм, проявляясь упрямством в отстаивании своих позиций и идей, будет выливаться в нетерпимость к тем, кто ставит под сомнение эти идеи и позиции.

Рассмотренные здесь способы защиты содержат в себе элементы РАЦИОНАЛИЗАЦИИ и МОРАЛИЗАЦИИ.

МАГИЧЕСКИЕ СПОСОБЫ ЗАЩИТЫ

Люди, боящиеся нового, склонны к осторожности, долгосрочному планированию и жажде предвидения и предотвращения или избегаемого нежелательных событий (отсюда склонность к гаданиям, предсказаниям, поиску знаков и предзнаменований). Эти люди подсознательно рассчитывают на то, что можно избежать наступления «страшного», сохранения привычного и безопасного или вызвать желательное будущее, если следовать «указаниям свыше» или использовать всевозможные магические действия (в том числе и колдовство). Отсюда понятно, почему так популярны предсказательницы и феи, чьими объявлениями пестрят иные издания.

Долгосрочное планирование это также бессознательный магический способ «откладывания» на неопределенный срок неминуемых нежелательных событий, главным из которых является, конечно, смерть. Фриц Риман предлагает понимать в этом смысле и страсть к коллекционированию: «что бы мы ни собирали — почтовые марки, монеты или фарфор, — нами руководит неосознанный мотив вечности, некая гарантия бессмертия — ведь как бы богата ни была наша коллекция, в ней всегда недостает той или иной вещи».

К магические способам достижения безопасности относятся, в первую очередь, ритуалы - к примеру, подсчитывание чисел на номерах домов или на номерных знаках, или же выискивание различных «предзнаменований» и «предупреждений».

Оговорюсь сразу – тем, что я взял в кавычки два последних слова, я не хотел отрицать ИНТУИЦИЮ. Но интуиция основана не на страхе и стремлении избежать непредсказуемого и пугающего, а на опыте человека, постоянно открывающего свой мир и открытого ему. Задача интуиции не в том, чтобы убежать от нежелаемого будущего, а в том, чтобы сделать движение человека в будущее по возможности более оптимальным.

Стремление поставить заслон прорывающимся новым обстоятельствам выражается и в особом «ритуальном» поведении. Человек пытается с помощью, казалось бы, абсурдных действий предотвратить нежелательное будущее или «нейтрализовать» собственные мысли и поступки, которые «могут» стать причиной столь пугающих перемен. Так, мысли о возможной смерти близкого человека могут «нейтрализоваться» изнуряющими мыслительными «упражнениями» - подсчетами, повторениями про себя или вслух определенных слов или фраз. В классической психоаналитической школе такой способ защиты называется «СДЕЛАТЬ НЕСОСТОЯВШИМСЯ».

Подобные действия отвлекают человека от реальности, уменьшают концентрацию на текущем моменте. Это чревато различными опасностями. Например, в дорожном движении – когда человек в поисках способов защиты от мнимых опасностей не увидит вовремя опасность реальную. Или же на бытовом уровне, в обучении – внимание человека, занятое «магией», не будет в состоянии воспринимать необходимые сигналы из ФОКУСА БЫТИЯ. Отсюда – проблемы в отношениях, в обучении.

СУБСТАНЦИОНАЛЬНАЯ

Укреплению уверенности в завтрашнем дне служит усиление неких прочных основ как внутри, так и вне человека.

ГОРДОСТЬ И ТЩЕСЛАВИЕ

Ориентация на свое идеальное Я, могут способствовать тому, что человек как бы получает исключительное «право» на избегание в будущем как негативных переживаний так и столкновения с нежелательными ситуациями. При этом человек зачастую не делает различия между своими представлениями о себе и реальной картиной собственной личности. Как пишет Карен Хорни, у такого человека «нет четкой границы между "я ДОЛЖЕН быть таким" и "я такой"». И чем больше такой человек погружен в свое воображение, «тем меньше ему необходимо предпринимать реальные усилия».

Понятно, что подобная самоуверенность если и может уменьшить тревогу нового и непредвиденного, то наверняка будет играть плохую службу в планировании своих поступков на будущее. Ведь человек будет пребывать в уверенности, что все, что он затеет, осуществится само собою, как по мановению волшебной палочки. Розовые ожидания будут с помощью ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗИРОВАНИЯ обеспечиваться доказательствами достижимости, выполнимости и разумности всех планов и задумок человека.

Внутренние «НАДО», стоящие на службе гордыни, заставляют человека жить под постоянным давлением. А для этого человек должен обуздать свои истинные чувства и стремления, свою непосредственную и живую активность, прилагать немалые усилия для принуждения самого себя. «Постоянный бдительный контроль за “хаосом” путем соблюдения определенных правил дает гарантию того, что не произойдет то, чего произойти не должно», - пишет Фриц Риман.

РЕЛИГИЯ

Религия предполагает наличие неких внешних сил, которые управляют миром и, в той или иной мере, человеком. Вера в такие силы способна внести в мир человека долю определенности и упорядоченности.

Абрахам Маслоу подчеркивал важность религии как объяснительного мировоззрения, вызываемого тягой к безопасности. Такое мировоззрение способно не только объяснить все происходящее, но и помочь человеку определить свое место в этом мире. Требования к поведению (заветы и запреты), заложенные в основу всех религий, могут обеспечить человека инструментами не только для прогнозирования будущей ситуации, но и оказания влияния на свое будущее.

Как отмечал Ирвин Ялом, человек получает «доступ к такому образу действий, который усилит ощущение контроля... ибо должны существовать способы умиротворить и в конце концов контролировать Бога».

Как отмечал Фриц Риман, люди с навязчивой структурой характера склонны в религии к ортодоксальности и догматизму, а также, соответственно, к нетерпимости к другим верованиям. Процитируем его несколько подробнее:

«В представлениях о Боге у них доминирует аспект строгого и мстительного Бога-отца, обладающего, прежде всего, качествами патриарха, требующего безусловного послушания и веры.

Вместе с тем, они нередко суеверны и придерживаются магических представлений. Они чувствительны к ритуалам и церемониалам, соблюдение которых должно быть важным и существенным доказательством истинной веры. Идея продажности Абсолюта в форме индульгенций могла зародиться лишь в мозгу навязчивой личности.

Однако именно в абсолютизации их веры таится опасность подвергнуться испытанию сомнением, поэтому вопросы и колебания недопустимы для них. В трудной борьбе за веру они прилагают усилия для подавления, ВЫТЕСНЕНИЯ и опровержения сомнений. Когда же все вытесненное ими преодолевает пресс подавления, это проявляется в форме насильственных богохульных мыслей».

Люди, подверженные тревоге нового и непредсказуемого, склонны в религии к пониманию Бога не как силы, задающей человеку рамки, в которых он должен самостоятельно и ответственно действовать, а как силы, способной разрешить для человека все его проблемы и избавить ото всех страхов.

Рассмотренные субстанциональные защиты, как мы видим, сходны с описанными Ирвином Яломом ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМИ ЗАЩИТАМИ ОТ ТРЕВОГИ СМЕРТИ. Желание «всесильного другого» проявляется и в сфере ОТНОШЕНИЙ, а именно в рассмотренной выше опоре на «всемогущего защитника».