Стремление к удовольствию

Согласно Эриху Фромму, стремление к получению удовольствия представляет собой попытку побороть скуку, убежать от пустоты жизни и ощущения бессмысленности существования. При этом человек на какое-то мгновение концентрирует всю свою энергию, все свои силы в едином порыве. Если разуму и ЛЮБВИ не нашлось места в этом порыве, то, каким бы мощным ни было ощущение удовольствия, как бы интенсивно ни переживал человек пик наслаждения и приятного возбуждения, на смену им придёт непременно чувство печали и скуки.  Ведь, как утверждает Фромм, «хотя мы испытали возбуждение, внутри нас ничего не изменилось, наши внутренние силы не возросли», как это бывает при реализации смысла какой-либо ситуации.

Тем не менее, немало людей утверждает, что всей жизнедеятельностью человека управляет стремление к наслаждению, к получению удовольствий (от физических до психологических и интеллектуальных) - и сопутствующее им стремление к избавлению от неудовольствия.

Почему так происходит?

Удовольствия вызывают в человеке приятные ощущения. Удовольствие, по мнению некоторых лингвистов, имело в древнем русском языке значение мужского оргазма: "воля уда" (где "уд" - это половой член). Приятные ощущения, испытываемые при получении удовольствия, делают понятным стремление человека к приумножению этих ощущений.

С другой стороны, со времен Фрейда принцип удовольствия рассматривается как одно из стремлений человеческой психики к снижению внутрипсихического напряжения. Удовольствие, замещая собой ощущение неудовольствия (неважно по какой причине возникающее в человеческой психике), вызывающее напряжение, приводит как раз (наряду с приятными переживаниями) к снижению напряжения. Приятные ощущения формируют в человеке благоприятную установку в их отношении и желание их продлить или приумножить.

Как отмечает Джон Ролз, гедонизм (стремление к удовольствиям) "традиционно понимается двояко: либо как убеждение, что единственным подлинным благом является чувство приятности, либо как психологический тезис, что единственное, к чему стремятся индивиды, —это удовольствие". Со своей стороны Джон Ролз рассматривает гедонизм как попытку рационального выбора некой главной цели человеческой жизни - а именно достижение и максимизация удовольствий.

Виктор Франкл отмечает, что подход к жизни, основанный на принципе удовольствия, упускает из виду направленность человека на нечто ТРАНСЦЕНДЕНТНОЕ, то есть лежащее вне его самого (на какое-то осмысленное действие, на некую ЦЕЛЬ). Именно стремление к удовольствию нарушает стремление человека к смыслу.

Франкл указывает на то, что люди никогда не рассматривают удовольствие или неудовольствие в качестве аргумента за или против того или иного осмысленного действия. Более того, человеческому желанию может соответствовать множество целей, а удовольствие (или избегание неудовольствия) "всегда выступает в одной и той же форме, независимо от того, каким способом оно доставлено – нравственным или безнравственным".

Люди, стремящиеся к удовольствию (гедонисты), делают именно удовольствие своей целью, что влияет на совершение ими выборов между существующими на данный момент возможностями. Ради получения удовольствия в ближайшем или отдаленном будущем эти люди будут выбирать такие возможности, которые, по их мнению, будут способствовать достижению их цели.

Джон Ролз приводит ход мысли гедониста:

"Во-первых, он думает, что если человеческая жизнь направляется разумом, должна существовать преобладающая цель. Не существует рационального способа уравновесить наши соперничающие цели, кроме как посредством какой-то более высокой цели.

Во-вторых, он истолковывает удовольствие узко, как приемлемое чувство. Приятность как атрибут чувства и ощущения мыслится как единственный правдоподобный кандидат на роль преобладающей цели, и поэтому она является единственной вещью, которая представляет благо сама по себе".

Таким образом, мы имеем здесь дело с подменой целей: вместо направленности на осмысленные содержания, удовольствие само превращается в цель. Джон Ролз подчеркивает, что предпочтение удовольствия всему остальному "является несбалансированным и нечеловеческим в той же мере, как и всеподавляющее желание максимизировать власть или материальное благополучие". Если удовольствие представляет собой доминантную цель, пишет Ролз, то человек "будет безразличен ко всем аспектам самого себя, рассматривая свои естественные задатки и даже свои естественные склонности и привязанности как материал для получения приятных переживаний".

Кроме того, выбор удовольствия как доминантной цели может привести к внутренним конфликтам: "какое из приятных ощущений предпочесть на данный момент? следует ли выбрать короткое, но интенсивное приятное ощущение одного вида чувства или менее интенсивное, но более продолжительное переживание другого?".

Удовольствие - это не цель наших стремлений, а лишь следствие их удовлетворения, заявляет Виктор Франкл. Макс Шеллер заметил в этой связи, что удовольствие не является целью нравственного действия (напротив, нравственное действие влечет за собой удовольствие). Франкл указывал, что у человека, который особенно добивается наслаждений и развлечений,  оказываются в конечном счете фрустрированы его стремления к смыслу.

Если концентрироваться на достижении удовольствий в будущем, то не останется места переживаниям, которые нам дарит мгновение. Если всеми силами стараться мо что бы то ни стало испытать желаемое чувство, то можно не заметить, что оно уже пришло... и прошло: удовольствие ускользнуло, так и не будучи замеченным. Лишь отдавшись процессу, открывшись миру, стремясь к проживанию, а не к результату, можно достичь вершин наслаждения. Переживание удовольствия – это, по Франклу, "...побочный продукт осуществленного человеком смысла или смысла, внезапно открывшегося ему в бытии".

Эрих Фромм указывает, что предоставляемые современным обществом удовольствия, наслаждения и удовлетворение все новых желаний в той или иной степени возбуждают, но не вызывает радости. А отсутствие радости заставляет искать все новых, все более возбуждающих удовольствий, которые точно так же не могут принести удовлетворения. Так человек становится пленником этого порочного круга, и, стремясь избежать ощущения пустоты, еще глубже проваливается в бездну бессмысленности.

Люди, стремящиеся к максимизации удовольствия (то есть к получению максимально возможного удовольствия в любых его аспектах) бессознательно пытаются, тем самым, консолидировать свою личность, выстроив и используя ее как инструмент достижения этих целей. Сиджвик отмечает, что удовольствие для людей, ставящих его во главу угла, является неким "окончательным критерием при сравнении идеальных ценностей, таких как знание, красота и дружба".

Однако, как заявляет Джон Ролз, "удовольствие как конечная цель не может играть той роли, которую гедонисты хотели бы ей приписать". Он утверждает, что "личность первична по отношению к целям, которые она утверждает" - то есть, не человек формирует себя целями, а, напротив, "даже преобладающая цель должна выбираться из многочисленных возможностей... Это решение должен принять сам человек, принимая в расчет полный спектр своих наклонностей и желаний, настоящих и будущих". Таким образом, стремление к удовольствию как к самоцели оказывается само по лишенным смысла.

Макс Шелер показал, что удовольствие относится к классу так называемых "эмоций состояния" и, в отличие от РАДОСТИ, является «ненаправленной» эмоцией, то есть, человеку не важно по какому поводу (с помощью чего или за счет чего) испытывать удовольствие. Радость же всегда интенциональна, то есть направлена на какой-нибудь объект, следовательно она не может быть самоцелью.

Смысл радости лежит вне её, а именно в том объекте, на который она направлена. Ценность, на которую направлено действие, трансцендентна по отношению к самому этому действию. Если эта ценность достигнута, постигнута, реализована, то действие, направленное на неё, становится осмысленным. Осмысленной становится и радость от достижения этой цели. Поэтому именно радость, а не удовольствие, может сделать жизнь осмысленной.

• Вперёд