Свобода, причинность и предопределенность

Говоря о СУДЬБЕ мы рассматривали одну из ее сторону с перспективы ПРЕДОПРЕДЕЛННОСТИ. Людям свойственно страшиться предопределенности, превращающей судьбу как бы в неумолимый рок: по мнению таких людей, свобода человеческой воли если и не перечеркивается, то, по меньшей мере существенно ограничивается ПРИЧИННОСТЬЮ всех явлений в жизни. Конрад Лоренц указывает на принципиальное заблуждение, будто некий процесс, если он причинно определен, не может быть в то же время направлен человеком к какой-либо цели. „Если человек не имеет понятия о причинных взаимосвязях, он бессилен направить события к нужной цели, как бы хорошо он ее ни представлял“, - пишет Лоренц. Он подчеркивает, что именно стремление человека к целям придает смысл вопросу о причинах явлений.

"Только при очень поверхностном рассмотрении свобода воли кажется состоящей в том, что человек - совершенно несвязанный никакими законами - "может хотеть, чего хочет", - пишет Конрад Лоренц. Поэтому люди опасаются, что предопределенность физиологических реакций обращает в иллюзию свободу человеческой воли – по сути, свободу ХОТЕТЬ (желания при таком подходе являются лишь игрой молекул и электрических импульсов в теле человека). Однако понимание причинности и обусловленности процессов своего собственного организма может, напротив, помочь человеку осознать рамки своей ситуации.

Конечно, человек, как животное, всегда чего-то хочет - и для этого всегда есть физиологические причины. Конрад Лоренц заявляет по этому поводу, что более глубокое проникновение в физиологические причинные взаимосвязи собственного поведения ничего не может изменить в том, что человек ХОЧЕТ; но может внести  изменения в то, ЧЕГО он хочет: „большее знание естественных причин собственного поведения никак не может ослабить его стремления; это знание может только преумножить возможности человека и дать ему силу претворить его свободную волю в поступки“.

Другой стороной “несвободы” и причинной обусловленности нашей воли являются законы морали и этики. „Нельзя всерьез говорить о свободной воле, представляя ее как произвол некоего безответственного тирана, которому предоставлена возможность определять все наше поведение, - пишет Лоренц, - сама свободная воля наша подчинена строгим законам морали, и наше  стремление  к свободе существует, между прочим, и для того, чтобы препятствовать нам подчиняться другим законам, кроме именно этих. Мы все единодушны в том, что наивысшая и прекраснейшая свобода человека идентична моральному закону в нем... И если - в утопическом случае окончательного успеха причинного анализа, который в принципе невозможен, - человеку удалось бы полностью раскрыть причинные связи всех явлений, в том числе и происходящих в  его собственном организме, - он не перестал бы хотеть, но хотел бы  того же самого, чего "хотят" свободные от противоречий  Вселенский закон, Всемирный разум, Логос“.

То есть, осознание причинности не делает человека несвободным. Наоборот, его свобода становится тогда настоящей свободой, так как она опирается на обусловленности и ограничения, на реальные возможности, из которых лишь можно совершать реально свободный выбор и совершать по-настоящему свободный поступок.

• Назад
• Вперёд