Клинические проявления тревоги вины

СОМАТИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ХРОНИЧЕСКОГО ЧУВСТВА ВИНЫ

Всем нам хорошо известно, насколько тяжким грузом ложится на наши плечи переживание вины. Это переживание может быть настолько сильным, что хочется исчезнуть, спрятаться, раствориться, чтобы "забыть" свое ОТЧАЯНИЕ от невозможности что-то исправить.

Чаще всего отчаяние не отражает действительности. Ведь переживание хронической вины, как мы уже говорили, отвлекает человека от ФОКУСА ЕГО БЫТИЯ, и он уже не видит тех возможностей, которые предлагает ему текущая ситуация - в частности: возможности искупить вину (если таковая имеется); изменить свое отношение к ситуации; "вырасти", изменив самого себя в плане осознания своих ошибок и ресурсов во имя того, чтобы более эффективного и ответственно поступать в будущем.

Вместо этого человек переживает бессилие, злится на самого себя - отсюда сжимание кулаков, скрежетание зубами. Одним словом, человек не лишен энергии. Он просто направляет ее не на конструктивные действия, а против самого себя.

Фриц Риман отмечает следующее:

"Людям, несущим в себе с детства хроническую вину, как будто хотят занять меньше места, у них особенная скованная походка, у них никогда не бывает широкого легкого шага, свободной жестикуляции, громкого голоса. Им часто трудно посмотреть человеку в глаза, они постоянно низко склоняют голову и опускают взгляд, а на лице – маска виноватости.

Хроническая вина превращается в способ восприятия мира, что отражается даже и на телесном уровне, буквально изменяя тело, и в первую очередь осанку. У таких людей понурая поза, согбенные плечи, как будто они несут привычный «груз» на своем «горбу». Заболевания позвоночника в зоне седьмого шейного позвонка во многих случаях (кроме явных травм) связаны с хроническим чувством вины".

Вина может "прорываться" на телесном уровне целой гаммой симптомов - от боли, неприятных ощущения и чувства напряжения в различных участках тела до функциональных расстройств внутренних органов (например, гастрит, расстройства функций кишечника, учащенное мочеиспускание). Повышенная сонливость может отражать подсознательное стремление человека "забыться", уйти прочь от мира, от необходимости постоянно осознавать свою "виновность".

ПОТРЕБЛЕНИЕ СУБСТАНЦИЙ

Другой (не менее распространенный) способ "забыться" состоит в применении различных химических веществ (алкоголь, наркотики, успокаивающие вещества), которые, с одной стороны, отвлекают человека от его темных мыслей (в частности, благодаря тому, что потребление их нередко происходит в компании), с другой стороны, эти вещества будут уменьшать телесные проявления тревоги, расслабляя мышцы, притупляя боль.

АУТОАГРЕССИЯ

Как мы уже говорили, чувство вины вызывает каскад внутренних санкций: самообвинение - требование наказания - наказание. Неважно при этом, реально ли человек виновен. Важно то, что он считает себя виноватым и всю свою энергию пускает на то, чтобы себя наказать. Проявляться это самонаказание может в физических самоповреждениях. Человек может до крови грызть ногти или расчесывать себя. Нередки аутоагрессивные самоповреждения с помощью острых предметов (глубокие или поверхностные порезы - часто повторные и многочисленные). В ярости на свое "бессилие" человек может буквально биться головой о стену или, по меньшей мере, расшибать в кровь кулаки, круша мебель или разбивая стекла, или покрывать себя синяками, колотя себя кулаками.

Лишение себя радостей жизни является нередким проявлением агрессии в отношение самого себя.

Например, расстройства питания, особенно из анорексического ряда, при данном виде тревоги могут быть одним из проявлений самонаказания. То есть человек "лишает" себя права на еду за то, что он такой "плохой". Человек может стать затворником, уйти от контактов с другими людьми, порвав отношения с теми, кто ему близок, чтобы сделать самому себе больнее.

Крайней мерой в этом ряду является суицид как попытка не только наказать себя, но и уйти от мучительных переживаний.

ДИСМОРФОФОБИЯ

Подробнее о самом заболевании смотрите в разделе, посвященном ТРЕВОГЕ ПОТЕРИ ИДЕНТИЧНОСТИ.

Вот один случай дисморфофобии, который иллюстрирует то, как чувство своей "виноватости", вытекающее из невыполнения взваленной на себя ОТВЕТСТВЕННОСТИ за счастье и целостность семьи - вызывает ненависть к себе, к своей внешности.

Девушка 19 лет направлена в больницу по скорой помощи в связи с высказываемыми ею суицидальными мыслями. Она поступила в больницу в сопровождении обоих родителей, плача навзрыд и в состоянии сильной тревоги и возбуждения. Пациентка была в огромных черных очках и прикрывала лицо большим бумажным платком.

Пациентка сообщила, что она ненавидит себя, свою внешность, свою кожу. Родители же говорили в один голос, что никаких видимых дефектов никогда у нее не замечали - и друзья всегда считали ее симпатичной и привлекательной.

Девочка старалась компенсировать эти переживания тем, что она прикладывала большие усилия, чтобы быть лучше, все делать правильно и четко (перфекционизм). В 13 лет у нее развивается расстройство питания (атипичная анорексия, с помощью которой девочка, несколько полная в детстве, пыталась сделать себя более привлекательной). Она хотела быть самой лучшей, вновь завоевать любовь отца (хотя отец и так души в ней не чаял, часто проводил с ней время).

Незадолго до этого девушка поступила в школу рисования, и вскоре должен был решаться вопрос о том, чтобы ей переехать в отдельную квартиру. То есть она должна была бы стать более самостоятельной. Вместо этого девушка все больше замыкалась в себе и в конце концов полностью стала отшельником.

Попробуем проследить в динамике причин, приведших в конце концов к описанному выше состоянию.

Развод родителей, скорее всего, был лишь последней каплей в череде раздоров между родителями, в которой ребенок, как правило, отводит себе одну из ключевых ролей. Девочка, скорее всего, считала себя недостаточно хорошей, что и явилось (по представлению ребенка) главной причиной разлада в семье. Развод добавил боли, отчаяния и ЧУВСТВА ВИНЫ, которое родилось от невозможности выполнения "взваленной" на себя ОТВЕТСТВЕННОСТИ за то, что родители останутся вместе, что семья будет единой.

Важным фактором является ощущение покинутости отцом, мужчиной, для которого девочка, по ее представлениям, не смогла быть достаточно привлекательной. И в этом она чувствует себя виноватой. Не дотянула, не смогла. Отсюда попытка „подправить“ ситуацию с помощью „диеты“ (атипичная анорексия). Параллельно в характере девочки развиваются перфекционистские черты, имеющие целью как стать „лучшей“, так и суметь взять ситуацию под свой контроль.

Новая партнерша отца явилась новым толчком к недовольству своим видом (отец как бы окончательно отказался от нее в пользу другой женщины). Отсюда мучительные попытки подправить „изъяны“ своей внешности и все большая ненависть к себе – неприятие себя в своем облике (это проявление ТРЕВОГИ ПОТЕРИ ИДЕНТИЧНОСТИ).

И новый этап жизни (поступление в школу рисование и планируемая самостоятельность), означающий большую свободу и ответственность, явился причиной особенно усилившейся ненависти к своей внешности и замыканием в своей комнате в материнской квартире. Здесь проявляется влияние ТРЕВОГИ СВОБОДЫ. С помощью своей дисморфофобии пациентка просто отрезала для себя возможность конфронтации с новыми возможностями, бежала от своей свободы в состояние отшельницы. В итоге - отказ от реальной ответственности за свою жизнь при гипертрофированной ответственности за родителей и целостность семьи.

Важно еще отметить, что здесь имеет место БЕГСТВО В БОЛЕЗНЬ. Пациентка "выигрывает" от своей болезни, с одной стороны, "свободу" от свободы и ответственности, с другой, получает столь ей необходимую заботу от родителей. И, что крайне существенно, находится в состоянии иллюзии целостности семьи: ведь давно разведенные родители, обеспокоенные ее состоянием, старающиеся ее поддержать и сопровождающие ее по врачам, как бы снова вместе. Тут мы видим так называемую "вторичную выгоду" - когда болезнь приводит к тому, что человек получает (пусть и иллюзорное) разрешение исходных проблем. В данном случае - иллюзия целостности семьи.

ДЕПРЕССИВНОЕ РАССТРОЙСТВО

Депрессия, характеризующаяся сниженным настроением, в принципе, проявляется совокупностью всех перечисленных выше клинических проявлений, а также сужением сознания и концентрацией постоянно циркулирующих мыслей на переживании своей виновности и "плохости", опасениями будущих неприятностей и ТРЕВОЖНЫМИ ОЖИДАНИЯМИ.

Ниже приведем очень показательный случай:

Пациентка 46 лет поступила в клинику в связи с усилившейся депрессивной симптоматикой (резко сниженное настроение, отсутствие радости жизни, сниженная самооценка, нарушение сна, зацикливание мыслей на темах вины и страха перед будущим, ощущение нарушения концентрации внимания, снижение аппетита).

При беседе пациентка сидела ссутулившись, вжав голову в плечи и избегая зрительный контак, сжимая руки в кулаки.

В качестве причины пациентка назвала развод со вторым мужем, с которым она постоянно ссорилась. В последние месяцы у нее существенно нарушился сон. В голове – карусель мыслей, в которых она корит себя за то, что так долго тянула с разводом. Примешиваются также тревожные мысли – а как она будет с маленьким ребенком одна, осилит ли. От внутреннего напряжения пациентка в кровь исцарапывает себе руки.

Во время беседы стало ясно, что начало депрессивной симптоматики, на самом деле, уходит в далекое прошлое пациентки.

Незадолго до начала упомянутого развода умер „так называемый отец“ (это ее слова!) пациентки. Он не давал о себе знать и не отвечал на многочисленные попытки контактов со стороны пациентки в течение 36 лет. Пациентка все время думала, что, может, она делает что-то неправильно, раз отец ее игнорирует. Последние годы она оставила попытки, наладить с ним контакт, но подспудно ощущала свою „несостоятельность“ в этом вопросе.

В возрасте 8 лет пациентка совершила попытку самоубийства, бросившись под машину, следствием чего явилось долгое лечение в детской травматологии. Причиной было то, что тогдашний партнер матери бил пациентку и приставал к ней сексуально. Мать не верила дочке, обвиняла ее во лжи. Девочка не выдержала такой нагрузки – и попыталась разрешить свою кажущуюся неразрешимой проблему, положив всему конец.

После этого пациентка отстранилась от матери, которая и по другим поводам обвиняла дочь – в частности, что ее семейная жизнь складывается так нелепо: муж оставил ее с ребенком на руках, партнеры сменяли друг друга, не задерживаясь надолго.

Девочку мучали часто сцены насилия, которое над ней чинил мамин партнер. Не находя поддержки со стороны матери, она разыскала адрес отца, которого ни разу не видела, и один раз встретилась с ним, надеясь получить защиту и понимание. Что получилось дальше из этой истории, мы уже знаем.

Подростком пациентка часто убегала от матери. Закончив восьмилетку, она окончательно покинула материнский дом.

Дальше была учеба, потом работа на текстильной фабрике, замужество, рождение двух детей. Муж был алкоголик, под хмелем агрессивный, бил жену и детей. Пациентка долго терпела, потом был мучительный развод – и самообвинения, что из-за ее нерешительности один ребенок психически неуравновешен, другой недостаточно успевает в школе. И все по ее вине!

В этот период пациентка потеряла аппетит, доходило порой до того, что она полностью отказывалась от пищи и питья. В результате - насильственное питание через зонд и два года психологического амбулаторного лечения вместе с младшей дочкой.

К „видениям“ сцен жестокого обращения в детстве присоединились еще и сцены насилия со стороны мужа. А к ним - и страхи за будушее детей: она представляла себе сцены, в которых ее уже выросшие дети подвергаются подобному насилию.

После развода мать пациентки снова вышла на передний план – нужна была помощь с детьми. Однако все повторилось как по заведенному плану: мать оскорбляла пациентку, обвиняя в том, что она сама виновата в такой своей ситуации. Доходило и до рукоприкладства, причем доставалось и пациентке, и ее детям.

Как только пациентка оправилась от своей глубокой депрессии, она сняла себе отдельную квартиру подальше от матери и сократила до минимума контакты с нею. К облегчению от свободы примешивалось все же чувство вины, что она недостаточно любит свою мать. Когда мать переехала поближе к дочери, то у той случился рецидив депрессии, и она на целый год прекратила контакты с матерью.

После этого пациентка все же решила наладить с матерью добрые отношения – ей было жалко стареющую и одинокую женщину. Она решила устроить примирительный обед, на который пригласила и старшую сестру, которая жила в другом городе и по тем же причинам не общалась с матерью лет 15. Пациентка долго уговоривала ее приехать – и та согласилась.

Сестра поехала на машине. За рулем был муж. По дороге в моторе что-то застучало, и муж решил заехать в мастерскую. Сестра пошла в кафе дожидаться окончания ремонта. Но муж так за ней и не заехал...

Мастера что-то забыли доделать в системе рулевого управления... И машина, не вписавшись в поворот, выехала на железнодорожный переезд – прямо под колеса товарного поезда. Муж сестры погиб в сгоревшем автомобиле.

Конечно, сестра пациентки так и не помирилась с матерью, но ко всему она еще и порвала с пациенткой: ведь это же из-за нее погиб ее ни в чем не повинный муж!

Прошло уже десять лет, но сестра неумолима. Пациентка часто обвиняет себя в этом несчастье, а порой даже слышит голос свое сестры, проклинающей ее.

Пациентка рассказала, что ее часто посещают мысли о самоубийстве, потому что ее состояние порой непереносимо. Однако она пообещала дочке, что не наложит на себя руки.

Этот случай показывает нам наглядно, как хроническое чувство вины поначалу прививается ребенку матерью - человеком, который должен быть ему самым близким и защищать от опасностей.

В отношениях с матерью и отцом пациентка приписывает себе вину сама. Она чувствует себя ответственной за то, что отец не хочет с ней иметь дело. К матери она испытывает смешанные чувства – от ненависти до жалости, а также обвиняет себя за то, что не любит мать, как ДОЛЖЕН любить мать ее ребенок.

С первым мужем пациентка проявляла долготерпение, “позволяя” творить насилие над собой и детьми, психика которых подорвана. За это она обвиняет себя по сей день.

Второй муж не был такой жестокий, однако долгий и несчастливый брак с ним тоже был не нужен ни пациентке, ни ее дочке, ради которой пациентка хотела “сохранить семью. Осознание этого вызывает также чувство вины за упущенные годы.

Трагедия, случившаяся с мужем сестры, породила в пациентке чрезвычайно мощное чувство вины – вины в смерти человека. Пациентка “забывает”, что она никак не может быть ОТВЕТСТВЕННА за этот несчастный случай – просто в силу того, что она была за много километров от места аварии, не имела НАМЕРЕНИЯ погубить мужа сестры, не организовывала тщательно цепочку событий, приведших к его гибели. Однако чувство вины за эту смерть не отпускает пациентку. Интересно отметить тот факт, что индуцированное чувство вины в этом случае подкрепляется легкими психотическими симптомами (голос сестры, обвиняющий пациентку).

Ссылки по теме:

Фильмы