Фанатизм и догматизм

Чувство сомнения чревато волнениями и переживанием тревоги. Поэтому часто человек прибегает к защитным стратегиям. В первую очередь – это ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ.

По мнению И.И.Лапшина, кризис сомнений бывает благоприятным моментом для усвоения новой точки зрения, причем особенно силён может быть интерес к постижению чужих точек зрения. Ведь, как утверждает Пауль Тиллих, „экзистенциальная тревога сомнения и отсутствия смысла побуждает личность создавать себе уверенность за счет тех систем смысла, которые опираются на традицию и авторитет“.

Если чужие точки зрения усваиваются некритично, а человек следует им негибко и страстно, то можно говорить о ДОГМАТИЗМЕ и фанатизме.

ДОГМАТИЗМ – это стремление к обладанию абсолютными ИСТИНАМИ, которые своей неизменностью обеспечивают внутреннее спокойствие человека. Рано или поздно он получает такую истину, который на поверку оказывается никакой не истиной, а всего лишь ДОГМОЙ. Догмы порождают в человеке, по словам Пауля Тиллиха, „нереалистическую уверенность“, побеждая на какое-то время сомнения.

Обладая догмами, довольствуясь ими, чувствуя свою защищенность ими, человек уже „не должен“ отвечать на запросы жизни (см. ДИАЛОГ С МИРОМ): ответы навязаны ему неким авторитетом. Причем человек не только принимает их безо всякой критики на веру. Эти „ответы“ оказываются включенными в его ИДЕНТИЧНОСТЬ, подменяя собою или вытесняя ИСТИННЫЕ ЦЕННОСТИ человека, ИНТЕРЕСЫ его ПОДЛИННОГО Я.

Приобщаясь к этим „ответам“, человек больше не чувствует свое ОДИНОЧЕСТВО, перестает терзаться экзистенциальными сомнениями и вырывается из своего ОТЧАЯНИЯ, которое неминуемо сопровождает сомнение. Как отмечает Пауль Тиллих, человек «соучаствует и в соучастии утверждает содержания своей духовной жизни“, тем самым „спасая“ СМЫСЛ, который был изъеден сомнениями.

Навязанные извне (свыше) догмы могут уменьшить тревогу сомнения в чем-то другом – если это другое опасно для того, кто насаждает догму (так, сомнение в правильности власти может быть затушевано, если некая догма отвлечет внимание людей или вторично легитимизирует власть в их глазах).

Так, идея о „крымнаш“ и сопутствующие ей рассуждения о „русском мире“, „сакральности“, „духовных скрепах“ отвлекли десятки миллионов людей от сомнений в правильности и эффективности экономического курса путинизма, от сомнений в легитимности режима. Одновременно эти идеи, разделенные „НАРОДОМ“, дали власти около 90% лояльных граждан.

Фанатизм - это эмоциональная приверженность человека своим ДОГМАМ и ПРИНЦИПАМ, проявляющая себя в стремлении человека продвигать и насаждать среди других эти догмы и принципы, нередко будучи свято уверенным в том, что он, тем самым, облагодетельствует других. Джон Ролз также указывает на то, что "человек, на самом деле, может полагать, что другие должны разделять те же верования и принципы, что и он сам; не разделяя же их, они совершают серьезную ошибку и сбиваются с пути к своему спасению".

Ролз подчеркивает, что подобные потуги существенно нарушают один из важных  ПРИНЦИПОВ СПРАВЕДЛИВОСТИ, а именно право другого быть СВОБОДНЫМ: "мы не можем ожидать, что другие согласятся с меньшей свободой". Ведь попытки насаждения догм или принципов есть не что иное, как нападка на свободу выбора человеком и своих УБЕЖДЕНИЙ, и религиозных обязанностей и моральных обязательств.

Фанатизм проявляется игнорированием ИНТЕРЕСОВ других людей, по сути, игнорированием их личностей. Фанатик попросту “не допускает” саму возможность существования у других людей их собственных ПРИНЦИПОВ, УБЕЖДЕНИЙ и связанных с ними чувств. Для него справедливо только то, в правильности и необходимости чего он сам убежден и что он считает частью самого себя (с чем он себя ИДЕНТИФИЦИРУЕТ).

Карен Хорни отмечала, что логика фанатика обычно идет об руку с непоколебимой уверенностью в его собственной непогрешимости: «в отношениях с людьми такая установка проявляется как высокомерная правота», то есть отсутствие сомнений в возможности ошибки. Думаю, этот факт тотального ОТРИЦАНИЯ сомнений и некритичное принятие ДОГМ может указывать на МАНИАКАЛьНЫЙ характер фанатизма как защитного механизма.

Фанатизм избавляет человека и от сомнений в ВОЛЕВОЙ сфере. Как отмечает Ильин, „фанатизм любого направления избавляет человека от необходимости сомневаться в правильности принимаемых решений и поступков, избавляет его от мучительных переживаний, и процесс формирования мотива совершается у него легко и быстро“. Происходит это от того, что человек одержим СВЕРХЦЕННОЙ ИДЕЕЙ, являющейся СУРРОГАТОМ СМЫСЛА и подчиняющей человека некой доминантной цели.

Джон Ролз пишет в этой связи: „Подчинение всех наших целей одной цели кажется нам иррациональным, а часто и просто безумным: „Я" подвергается искажению и ставится на службу одной из его целей ценой всей системы… Когда доминантная цель ясно специфицирована как достижение некоторой объективной цели, вроде политической ВЛАСТИ или материального достатка, то становятся очевидны лежащие в ее основании фанатизм и бесчеловечность“.

В жертву идее приносится свобода „Я“. В фанатичном утверждении собственной правоты человек бежит от свободы сомневаться и думать самостоятельно, от своей обособленности, от признания необходимости быть одиноким. Он отрекается от САМОГО СЕБЯ, отождествляя себя с носителем истины, с чем-то надиндивидуальным (с КОЛЛЕКТИВОМ, с “НАРОДОМ”, с ВОЖДЕМ, с идеей) и радуясь “духовным скрепам”, которые их всех связывают.

Слабость фанатика в том, что у него всегда имеются такие стороны духовной жизни, которые ещё способны к сомнению и несогласию. Это вновь усиливает якобы побежденную тревогу. Поэтому фанатик, должен беспощадно подавлять в себе эти свойства. „А коль скоро он должен подавлять их в себе, он должен подавлять их и в других, - пишет Тиллих, - Его собственная тревога заставляет его преследовать инакомыслящих“. Фанатизм является не только неотъемлемой частью ТОТАЛИТАРИЗМА, но и одним из его непременных условий, способствуя, по утверждению Эриха Ноймана, дезориентации людей, которые подвергаются такой идеологической обработке.

Фриц Риман утверждает, что „каждая идеология становится опасной, если она, абсолютизируется и становится источником примитивных инстинктов или пытается искоренить инакомыслие, если она постулирует безопасность как изоляцию от других“. Фанатик, как видно, зависит от других людей – от тех, в которых он пытается внедрить свои догмы. Без этих людей ему не удержаться на плаву. В этой зависимости (как и в любой другой зависимости) заключается слабость фанатика.

Согласно Тиллиху, слабость фанатика состоит и в том, что „он борется с теми, кто имеет над ним скрытую власть: он и его группа в конце концов оказываются жертвой этой слабости». Скрытую власть над фанатиками имеют здоровые содержания психики и у самих фанатиков, и у тех, кого они собираются подмять под себя. Эти здоровые элементы есть не что иное, как здоровое сомнение в истинности того или иного ПРИНЦИПА, постулата или УБЕЖДЕНИЯ, той или иной КАРТИНЫ МИРА.

Эрих Нойман указывает на „психологический закон, согласно которому каждое проявление ФАНАТИЗМА сознательного ума должно компенсироваться равным по силе проявлением сомнения в сфере БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО“. Если этому уравновешиванию человек не дает осуществиться, то природа, как говорится, берет свое. „Как свидетельствует множество исторических примеров, каждая форма фанатизма, каждая догма и каждый тип компульсивной односторонности в конечном счете гибнет из-за тех элементов, которые она вытеснила, подавила или игнорировала“, пишет Нойман.


***


ФАНАТИЗМОМ является и одержимость неосуществимыми идеями, которые в глазах фанатика вполне реализуемы. Стремление во что бы то ни стало „сказку сделать былью“, то есть воплотить УТОПИЮ в реальность будет чревато, с одной стороны, неизбежными разочарованиями, с другой, приведёт к стремлению всеми силами устанавливать и удерживать КОНТРОЛЬ над всем, что противится воплощению этой идеи в жизнь. Особенно печальны последствия такого фанатизма на уровне государственной политики.

Фанатизм составляет также ядро религиозной ВЕРЫ, основанной на принципе ОБЛАДАНИЯ. Михаил Мацковский подчеркивает, что "религиозный фанатизм базируется на предположении, что данная вера является единственно правильным отображением религиозной или духовной ИСТИНЫ, и что все люди должны следовать ее ПРИНЦИПАМ (догматам)".


***


Интересным свойством фанатизма является довольно легкая переключаемость фанатика на другие идеи, порой довольно противоположные изначальным. Эрик Берн объясняет, почему так происходит.

Рассматривая феномен фанатизма Берн, указывает на то, что каково бы ни было содержание фанатизма, то есть что бы он ни считал абсолютной истиной и как бы радикально это содержание ни менялось, позиция фанатика в отношение других людей остается неизменной, равно как и СЦЕНАРИЙ. Например, наиболее частая в этом случае позиция „Я - „ОК“, ТЫ - „не ОК““ (см. подробнее книги Берна). Например, утверждает Берн, если „человек становится убийцей, и именно это для него важно, а не то, каких именно людей он убивает. Поэтому для фанатика нет ничего легче, чем при умелом поводыре переметнуться на другую сторону“.

Это явление мы наблюдаем в повседневности довольно часто. Особенно наша современная российская действительность показывает, что “НАРОДУ” все равно, против каких “фашистов” выступать – украинских или турецких; все равно где находится “сакральная духовная скрепа” – в Херсонесе или в Сирии; все равно – “крымнаш”, донбасснаш” или ”сириянаш”.

• Назад